В одной из песен Дулова есть такая строка: «А музыке нас птицы научили».
– А на самом деле, Александр Андреевич, вас кто музыке учил?– спросила я мэтра бардовского движения после концерта, данного не так давно в стенах областной картинной галереи.
– Не птицы. Пару лет учился в музыкальной школе. Вообще тяга к музыке была всегда. Поигрывал на рояле, контрабасе и, конечно, гитаре.
Добавим, что от природы у Дулова отменный слух.
– Самая-самая первая песня осталась в памяти?
– Сказать точно трудно, какая... Одна из самых первых – она достаточно известна, я обычно её пою на концертах, тут как-то не получилось, – «Ой-ё-ёй! А я несчастная девчоночка!», написана где-то в середине 50-х, – ответил Дулов.
«Девчоночку» Александр Андреевич написал на свои стихи, равно как и «Эй, художник, выше знамя», на концерте прозвучавшую и имевшую автобиографические черты.
С течением же времени Дулов почти перестал писать песни на свои стихи. Он начал открывать – сначала для себя, потом для слушателей – других поэтов. Получился такой вот широчайший диапазон песен: от туристского «Дымного чая» до некогда чрезвычайно популярного «Хромого короля», от стихов Евгения Евтушенко до классики, творчества поэтов «серебряного века» – Гумилёва, Бальмонта, Ходасевича, Саши Чёрного, Цветаевой. На нынешней встрече он подарил нам песни на стихи А.В. Книпер-Тимирёвой, женщины удивительной судьбы, любимой адмиралом Колчаком, бывшей с ним почти до его конца и прошедшей ГУЛАГ.
Отнюдь не забыта бардом и поэзия современности. Им, например, сочинена музыка к «Балладе об историческом недосыпе» – сатирической истории русского революционного движения на стихи Наума Коржавина и к «Ёлке в Кремле», автор стихов которой – Игорь Иртеньев. Вещи трагически-остроумные.
Но для вологжан, наверное, самыми дорогими стали песни на рубцовские строки.
– Рубцов является для меня особой духовной величины человеком. Я встретился с его поэзией в очень трудный, критический момент своей жизни. Вдруг какая-то удивительная, мистическая сила стала идти в меня из его стихов. И я почувствовал, что они меня возрождают, – так поведал Александр Андреевич о первой встрече с поэзией нашего великого земляка. Правда, тогда ещё и сам Дулов не знал о том, что этот поэт – великий, и другие даже имени Рубцова не знали.
Кстати, именно Рубцову, вернее, его памяти мы обязаны нынешней встречей с бардом: Александр Андреевич охотно откликнулся на предложение побывать (и «посудить» как член жюри) на первом областном конкурсе авторской песни имени Рубцова. Здесь он порадовался тому, как много совсем молодых ребят пишут и поют песни на стихи поэта, по-своему открывая его. Но было и то, что немного удивило:
– Большинство тех, кто читает его стихи и начинает петь песни, идёт по самой очевидной, поверхностной струне его поэзии, очень напевной, грустно-лирической. На самом деле Рубцов очень разнообразен.
И бард явил нам шесть песен как разные ипостаси Рубцова. Оказывается, в стихотворении «У размытой дороги» сквозь грусть и трагизм, наполнявшие душу поэта, пробивается и светлое ощущение. А рядом – гибельный восторг «Поезда» и сочетание, казалось бы, несовместимых чёрной шутки и предельной трагедии – «Жалобы алкоголика».
«Элегия» Рубцова любима многими бардами, всяк поет её по-своему. Вариант же Дулова – с лукавинкой, с прищёлкиванием («стукнул по карману – щёлк – не звенит») языка.
Другое, может быть, более ценное открытие вечера – песни на стихи Шаламова, особое их прочтение. Изменилось всё – ритмы, манера исполнения, от жёсткости её мороз не только в стихах, он – по коже...
Можно сколь угодно обвинять песни под гитару «в несерьёзности», но поверить в эти обвинения, слушая Дулова, невозможно. Как и в то, что авторская песня себя изжила, что многие барды, достигши «степеней известных», почивают на лаврах и такого интереса, как раньше, не вызывают. Или в том, что барды... пошли служить властям.
– Это, мне кажется, во многом идёт и от нашей «совковости», и от общей некультурности, и от много чего-то нехорошего. Такого противостояния не должно быть, – ответил Дулов на вопрос о причинах подобных обвинений и расколотости в среде творческой интеллигенции. – Ну а что могут барды, каково их место?
– Мне кажется, что барды несут функцию, стирающую это противостояние. Я много раз наблюдал, что идея, если её высказываешь прямо, вызывает резкое неприятие, и начинается бой. Если ту же идею скажешь в форме стихов или песни – тоже прямо, но художественно, не зарифмованным лозунгом, то человек начинает чувствовать, что какая-то правда в этой даже неприемлемой идее есть. Наверное, барды в какой-то мере – посредники. Хотя, конечно, в своё время они были в антикоммунистическом лагере, но, надо сказать, сейчас и среди них многие говорят: в гробу мы видели всю эту демократию и все эти новшества. Тем не менее, внутри нас никакие политические разногласия даже не возникали.
– А вообще есть у бардовского движения будущее? У нас в Вологде лет десять назад четыре клуба самодеятельной песни было, теперь – один. В Москве тоже так?
– В Москве есть Центр авторской песни. Ему очень повезло, что директор камвольного комбината оказался душевным человеком: он отдал помещения Центру. У комбината тоже ныне тяжёлое финансовое положение, но директор крепится и не отбирает помещения, которые могли бы озолотить. А помещения эти используются Центром на все 100 процентов – какие там молодцы! Особенно радостно, что в Центре собираются мальчишки и девчонки, младшие даже школьники. Я пришёл как-то и глаза вытаращил: забитый холл, десятки людей с горящими глазами слушают, какой должна быть постановка рук, поют какие-то упражнения, совершенно дурацкие, на мой взгляд, и песни, песни... Так захватить ребят – это самое ценное, замечательно!
А так у нас действительно никаких больше клубов, абонементов, концертов нет. Но в последнее время, мне кажется, у массы народа, у молодёжи интерес к бардам появляется, и всё больше.
– А лично вам удаётся совмещать химию и лирику?
– Одно другому не мешает. Сейчас просто новыми песнями не приходится заниматься, не успеваю. Я так и решил, что я работаю над старыми...
А песни эти, которые Александр Андреевич назвал старыми, не постареют никогда. Народ их знает, любит и поёт. Вряд ли забудет их и к следующему приезду Дулова в Вологду, город, где прославленный бард бывал не раз, но куда душа его стремится по какому-то мистическому призыву.
В. Яковлева
Газета «Красный Север» (Вологда), 6 февраля, 1997 г.