На этих днях исполняется 11-ая годовщина гибели Александра Аркадьевича Галича. Каждый из нас вместе со всем народом должен, мне кажется, испытывать чувство великой благодарности к Александру Аркадьевичу Галичу, который, как истинный большой поэт, в лучших традициях русской культуры, исполнил прежде всего свой человеческий долг — в наш жестокий век, век подавления и произвола, не убоялся восславить свободу.
Вместе с Александром Исаевичем Солженицыным (у которого, кстати, 11 декабря был 70-летний юбилей, официально не замеченный, но общественностью отпразднованный) и с Андреем Дмитриевичем Сахаровым Галич в годы уже послесталинской реакции одним из первых в нашей культуре поднял свой голос за нашу с вами честь, за достоинство народа, который к тому времени, после десятилетий кровавого террора, оболванивающей лжи и растлевающего страха это своё достоинство, увы, утерял.
Вот говорят, что Галич — не борец, не герой, он же интеллигент, жизнелюб, сибарит даже, что песни-то он писал, но — боялся. Но это — как понимать слово борец. Теперь-то мы уже можем оценить, сколько крови пролили, сколько горя принесли человечеству те борцы, которые считали себя вправе силой навязывать людям свои системы устроения счастливой жизни. Галич даёт нам пример единственно возможной, ненасильственной борьбы за человеческое в человеке — пример преодоления своего рабского страха совестью, то, что Лев Толстой выразил в словах «Не могу молчать!».
В этой мужественной и честной борьбе за достоинство человека, жертвой которой он в конце концов и стал, Галич завоевал себе право называться кровным сыном России в неизмеримо большей степени, чем такие наши современные русские патриоты, как защитница поруганных социалистических принципов Нина Андреева, адвокат «невинно оклеветанного» Сталина Шеховцов или поборник чистоты русской расы главарь экстремистов «Памяти» Дмитрий Васильев, который призывает для спасения России очиститься от инородцев — в том числе, значит, и от Галича, от Окуджавы, от Кима, а если поглубже покопаться — то и от Высоцкого, не говоря уже о прочих.
В заключение я хотел бы вспомнить слова Лидии Корнеевны Чуковской — ещё одной героической личности (скоро, надо надеяться, станут достоянием гласности перипетии её борьбы с мракобесием нашей системы, и тогда это имя займет подобающее место в первом ряду настоящих героев нашей культуры) — так вот, Лидия Корнеевна, когда её в 1974 г. (9 января) исключали из Союза писателей, она сказала: «В нашей столице будет площадь Александра Солженицына и проспект Андрея Сахарова!» Хочу добавить — будет и улица Александра Галича!
Я спою песни на стихи поэтов разных поколений, поэтов, которые так или иначе выразили трагедию России. Я специально не употребляю термин сталинские репрессии, т.к. считаю его неверным среди уже опубликованных разных точек зрения на историю России XX века. Мне наиболее убедительной и логичной кажется та (Ципко, Селюнин, Кожинов), что сталинизм, сталинщина — это лишь доведение до логического конца тех принципов о допустимости беззаконного насилия и уничтожения политических противников ради высокой цели — на основе которых, собственно, и совершена революция. Напечатанные сейчас материалы, в частности письма Короленко Луначарскому, датированные 20-м годом, на которые нарком даже не счёл нужным ответить, свидетельствуют о том, что беззакония, причём массовые и санкционированные сверху, начались задолго до Сталина.
Я спою три песни на стихи ещё пока неопубликованных у нас поэтов, ставших жертвами послереволюционных беззаконий и террора, но не склонивших свои головы.

А. Дулов к 19/XII-88 (в фонд «Мемориала»)